Этика становится политикой

[moshekam]

Интеллигенция — это cool

АНДРЕЙ АРХАНГЕЛЬСКИЙ О НОВОЙ ЭПОХЕ ГЕРОИЧЕСКИХ ОДИНОЧЕК. У КОТОРЫХ ЕСТЬ УЖЕ ИМЯ

(фрагменты)

Понятие «интеллигенция» за последние семьдесят лет  трансформировалось, заострилось. Когда-то, например, было важно нести в массы «хорошие манеры» или прогресс. Сегодня интеллигент — давно уже не «тот, кто в шляпе». Не обязательно тот, кто красиво говорит. Или у кого высшее образование. Кто прочел много книг или у кого «культурная» профессия. И, конечно же, не тот, кого интеллигентом назначило государство. От всех прошлых определений интеллигента осталось решающим, пожалуй, одно — тот, кто поступает не по соображениям выгоды, а по соображениям совести. Этическая составляющая в определении интеллигенции сегодня превалирует — в идеале — над всеми остальными. Можно предположить, что это реакция на феномен тоталитаризма в разных его видах в ХХ веке; новая интеллигентность выстраивалась на противопоставлении новому невиданному аду. Все остальное неважно — когда на кону сама человечность. Стоит тут привести классический пример из Ханны Арендт («Личная ответственность при диктатуре»). Лишь небольшая часть немецкого общества, пишет Арендт, в 1930-е оказалась не подвержена пропаганде, причем ни культура, ни уровень образования, ни даже «мораль» (на автоматизме, без активного вопрошания) не играли тут решающей роли; обладающие всеми этими достоинствами как раз очень быстро нашли себя в идее «нового господства». Единственным действенным средством против «оносороживания» стала не столько культурная, сколько психологическая практика: способность (переходящая у некоторых людей в болезненную — спасительную! — необходимость) вести незримый диалог с самим собой (то есть со сверх-Я, или совестью). Это и есть определение «интеллигента после Освенцима»: тот, высшим судьей для которого является не начальник, вождь или государство. Это категорически важно не просто для сохранения пространства личности, самости, заботы о себе — но для сохранения самого человечества в границах человечности....

Можно выдвинуть такую гипотезу: главный идейный конфликт в XXI веке впервые будет проходить поверх государств и идеологий — по границам этики; этика становится политикой, этическое теперь и означает политическое, и выясняется поразительная вещь: интеллигент — в этом главном своем качестве — снова становится политическим актором.

Таким образом, у интеллигенции появляется шанс что-то изменить. При этом причастность к социальной группе не дает сегодня никаких, даже символических, преференций — это просто самоидентификация, личное дело каждого. Интеллигенция перестала быть теплым местечком — отлично; быть интеллигентом сегодня — это как быть панком в 1978-м. Было бы банальностью упоминать, что описанный тут интеллигент — скорее, недостижимый идеал (каким он, впрочем, и должен быть) и что, возможно, такие вообще появятся уже после нас, как написал однажды Олег Кашин. Впрочем, может быть, важнее было бы срочно вернуть этому понятию нормальность, и единственная цель этой статьи — чтобы мы перестали бояться самого названия. Быть интеллигентом вовсе не стыдно, и это вовсе не так смешно — и от него опять многое зависит; это в любом случае лучше, чем быть милитаристом, ксенофобом, шовинистом, расистом — потому что все это не требует усилия над собой, а быть интеллигентом — требует. Это круто. Интеллигент — это cool.