![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
Мой комментарий: Опасно не признавать очевидные факты, только потому, что они нам не нравятся.
Культура имеет значение и закрывать на это глаза страусиная позиция.
Оригинал взят у
philologist в Можем ли мы предложить альтернативную культурную политику?
Культура имеет значение и закрывать на это глаза страусиная позиция.
Нужно с открытыми глазами искать направление движения, а не расписываться в бессилии изменить культуру населения.
Культуру можно и нужно менять и в этом направлении двужутся многие страны.
Для этого нужна политическая воля реальных лидеров и понимание необходимости этого среди активного меньшинства.
Оригинал взят у
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
В чем важность и в чем опасность тезиса «Культура имеет значение»? Действительно ли есть готовые, раз навсегда сформированные национальными культурами политико-экономические траектории развития? Почему на этот тезис так часто ссылаются и люди власти, когда объясняют невозможность разворота к демократии, и скептические либералы, когда подводят идеологическую базу под пессимистический прогноз? Правда ли, что современная Россия сформирована культурой имперской эпохи, помноженной на советский опыт, и это не просто накладывает отпечаток на сознание людей, но предопределяет наше движение в сторону от универсальной демократии? Есть ли в российской культуре то, что имеет другое значение, – ценности свободы, личной ответственности, солидарности, и можно ли опереться на них, причем не только в «продвинутом» слое? Политики сегодня делают ставку на институции культуры как на охранительную силу. А существует ли (не в мечтах либерального меньшинства, а в реальности) у этих институций модернизационный потенциал? Эти вопросы обсуждались на Круглом столе в Фонде «Либеральная миссия». В дискуссии приняли участие Дмитрий Бак, Анатолий Голубовский, Лев Гудков, Даниил Дондурей, Эмиль Паин, Лев Якобсон, Игорь Яковенко, Евгений Ясин и другие. Вел Круглый стол писатель и телеведущий Александр Архангельский.

Александр АРХАНГЕЛЬСКИЙ (писатель, телеведущий): Моя задача простая. У всякого серьезного обсуждения должен быть человек, умеющий задавать глупые вопросы, на которые удобно давать умные ответы. Но прежде чем начать задавать эти вопросы, я некоторыми соображениями предварительно поделился бы. Если у кого-то были какие-то сомнения в том, что нет ничего важнее, чем культура, что это важнее, чем политика, то жизнь, происходящая здесь и сейчас вокруг нас, твердо доказывает, что они напрасно сомневаются. Именно вокруг культуры сегодня происходят самые существенные процессы, которые замеряют, как минимум, а может быть, и определяют и наше состояние, и наше местоположение в истории, и наши перспективы. Все, что происходило значимого в последнее время, и трагического и светлого, все связано с дискуссиями вокруг культуры; культуры понимаемой широко.
Конечно, это и искусство, но не только искусство. Это вся сеть институтов, которые производят смыслы, которые отвечают за ценности, от трагедии «Шарли Эбдо» до митинга в Грозном и от бесконечно варьируемых рассуждений на тему «Нельзя убивать, но они сами виноваты» до «Левиафана». Это всё про картину, мира, это всё про то, что происходит с нашим сознанием и каким образом из этого сознания вырываются наружу довольно грозные всполохи. Споры вокруг «Левиафана» – это же не были споры о кино. Более того, можно сомневаться в том, есть ли в самом фильме такая энергия, которая отличала споры о нем. Споры были важнее, чем фильм. Это споры о картине мира, это споры о ценностях, это споры о том, в каких образах мы представляем себе жизнь здесь и сейчас, и жизнь в прошлом, и жизнь в будущем.
Следующая по времени история – «Тангейзер». Сегодня судебный иск, слава Богу, вынесен в пользу режиссера. Но ведь это же не вопрос о том, кто как относится к конкретной постановке в Новосибирском оперном театре. Это вопрос о том, что мы считаем допустимым, что недопустимым, где граница, которую мы сами для себя проводим. Мы в каком веке живем, и в какой век стремимся? Есть ли автономные области, автономные границы искусства, куда не должна дотягиваться рука судьи? Является ли музей закрытым пространством, которое не может никого оскорблять, потому что для того, чтобы оскорбиться, надо в музей прийти? Может ли храм быть местом, где допустима акция современного искусства?
Это всё вопросы очень важные на которые нет готового ответа, но самое существенное, что мы не проговариваем эти вещи. Мы спорим о конкретике, но не доходим до самого существа, мы не доходим до вопроса о том, кто и как формирует эту картину мира, насколько эта картина мира, формируемая, прежде всего, культурой, совместима с перспективами развития, вообще с шансами на то, чтобы вписаться в будущее? Когда нет готовых ответов, мы очень любим пользоваться готовыми формулами, и мы тоже этой формулой воспользовались: «Культура имеет значение». Что она фактически значит, что мы в нее вкладываем? Так ли хороша эта формула, нет ли в ней опасных контекстов и подтекстов? Это вопросы очень важные, потому что с момента, когда книга вышла в русском переводе в 2002 году (я имею в виду книгу под редакцией Хантингтона и Харрисона «Культура имеет значение») в издательстве Московской школы политических исследований – МШПИ, целая вечность утекла. И МШПИ тоже утекла вместе с вечностью в том виде, в каком она существовала, и вынуждена была эта школа претерпеть целый ряд модификаций, чтобы выжить в ужесточающейся системе, а ее всё добивают, добивают...
В какой мере эта формула оправдывает отказ от реформ? Ведь не только либералы ссылаются на нее, но и власть очень часто ее повторяет: культура имеет значение, вот она так сложилась. Нет показателей, которые свидетельствовали бы о том, что российская цивилизация расположена к каким бы то ни было переменам, а если так, то давайте сохранять существующий порядок. Недаром тот же Харрисон предъявил Дмитрию Анатольевичу Медведеву в 2010 году таблицу, согласно которой по всем показателям Россия на последнем месте из стран, вступивших на путь развития. И что, значит ли это, что развиваться не нужно? Значит ли это, что мы прописаны в прошлом и надо там оставаться раз и навсегда? В какой мере эта формула пересекается с теми довольно сложными и путанными в философском отношении концепциями, которые идут к Николаю Данилевскому? Или к Шпенглеру с его культурными монадами, к «Закату Европы»?
Не могу отказать себе в удовольствии и вспомню, самую, может быть, короткую рецензию в европейской традиции: это рецензия молодого Германа Гессе на выход первого тома «Заката Европы». Она занимает примерно полстранички. Звучит она примерно так: вышла в свет книга, которая произведет переворот в умах европейцев. Все будут говорить о достоинствах этой книги, мы скажем об одном ее недостатке. Главный недостаток этой книги заключается не в том, что там перепутаны все факты. В конце концов, любой историк, пытающийся писать обо всем сразу, путает всё на свете. Ее главный недостаток не в том, что автор, в конце концов, превращается в шовиниста. Любой патриот рано или поздно становится шовинистом. Ее главный недостаток заключается не в том, не в том, не в том, а в том, что ее автор слишком серьезно к себе относится.
И вот это слишком серьезное отношение, в том числе и к формуле «Культура имеет значение», может становиться вещью, с моей точки зрения, и опасной. Потому что как только мы скажем, что есть культуры, склонные к прогрессу, а есть культуры, не склонные к прогрессу, и точка, мы распишемся в том, что в России никогда не будет перемен. А если никогда ничего не будет, то чего тогда, собственно говоря, браться? Если это не так, если мы можем меняться, то на какие культурные институты можно опереться, почему ничего не получается на протяжении довольно долгих лет и даже столетий, почему проваливаются раз за разом попытки что бы то ни было с этим сознанием сделать?
Известна гипотеза Юрия Левады, согласно которой советский человек это явление, оторвавшееся от основы, от советской цивилизации. Будет он как минимум век (прогнозировал Юрий Александрович) существовать. Но тогда что нам в эти сто лет делать, чем заняться? И так далее. Целый ряд вопросов, целый комплекс вопросов, на которые нужно искать ответ, потому что это ответы не отвлеченные. Это ответы, имеющие отношение к нашей жизни. Это вопрос, который встает перед нами: возможна ли в России культурная политика и кто субъекты этой культурной политики? Кто ее вырабатывает, на каких основаниях?
Читать полностью: http://www.liberal.ru/articles/6747

Александр АРХАНГЕЛЬСКИЙ (писатель, телеведущий): Моя задача простая. У всякого серьезного обсуждения должен быть человек, умеющий задавать глупые вопросы, на которые удобно давать умные ответы. Но прежде чем начать задавать эти вопросы, я некоторыми соображениями предварительно поделился бы. Если у кого-то были какие-то сомнения в том, что нет ничего важнее, чем культура, что это важнее, чем политика, то жизнь, происходящая здесь и сейчас вокруг нас, твердо доказывает, что они напрасно сомневаются. Именно вокруг культуры сегодня происходят самые существенные процессы, которые замеряют, как минимум, а может быть, и определяют и наше состояние, и наше местоположение в истории, и наши перспективы. Все, что происходило значимого в последнее время, и трагического и светлого, все связано с дискуссиями вокруг культуры; культуры понимаемой широко.
Конечно, это и искусство, но не только искусство. Это вся сеть институтов, которые производят смыслы, которые отвечают за ценности, от трагедии «Шарли Эбдо» до митинга в Грозном и от бесконечно варьируемых рассуждений на тему «Нельзя убивать, но они сами виноваты» до «Левиафана». Это всё про картину, мира, это всё про то, что происходит с нашим сознанием и каким образом из этого сознания вырываются наружу довольно грозные всполохи. Споры вокруг «Левиафана» – это же не были споры о кино. Более того, можно сомневаться в том, есть ли в самом фильме такая энергия, которая отличала споры о нем. Споры были важнее, чем фильм. Это споры о картине мира, это споры о ценностях, это споры о том, в каких образах мы представляем себе жизнь здесь и сейчас, и жизнь в прошлом, и жизнь в будущем.
Следующая по времени история – «Тангейзер». Сегодня судебный иск, слава Богу, вынесен в пользу режиссера. Но ведь это же не вопрос о том, кто как относится к конкретной постановке в Новосибирском оперном театре. Это вопрос о том, что мы считаем допустимым, что недопустимым, где граница, которую мы сами для себя проводим. Мы в каком веке живем, и в какой век стремимся? Есть ли автономные области, автономные границы искусства, куда не должна дотягиваться рука судьи? Является ли музей закрытым пространством, которое не может никого оскорблять, потому что для того, чтобы оскорбиться, надо в музей прийти? Может ли храм быть местом, где допустима акция современного искусства?
Это всё вопросы очень важные на которые нет готового ответа, но самое существенное, что мы не проговариваем эти вещи. Мы спорим о конкретике, но не доходим до самого существа, мы не доходим до вопроса о том, кто и как формирует эту картину мира, насколько эта картина мира, формируемая, прежде всего, культурой, совместима с перспективами развития, вообще с шансами на то, чтобы вписаться в будущее? Когда нет готовых ответов, мы очень любим пользоваться готовыми формулами, и мы тоже этой формулой воспользовались: «Культура имеет значение». Что она фактически значит, что мы в нее вкладываем? Так ли хороша эта формула, нет ли в ней опасных контекстов и подтекстов? Это вопросы очень важные, потому что с момента, когда книга вышла в русском переводе в 2002 году (я имею в виду книгу под редакцией Хантингтона и Харрисона «Культура имеет значение») в издательстве Московской школы политических исследований – МШПИ, целая вечность утекла. И МШПИ тоже утекла вместе с вечностью в том виде, в каком она существовала, и вынуждена была эта школа претерпеть целый ряд модификаций, чтобы выжить в ужесточающейся системе, а ее всё добивают, добивают...
В какой мере эта формула оправдывает отказ от реформ? Ведь не только либералы ссылаются на нее, но и власть очень часто ее повторяет: культура имеет значение, вот она так сложилась. Нет показателей, которые свидетельствовали бы о том, что российская цивилизация расположена к каким бы то ни было переменам, а если так, то давайте сохранять существующий порядок. Недаром тот же Харрисон предъявил Дмитрию Анатольевичу Медведеву в 2010 году таблицу, согласно которой по всем показателям Россия на последнем месте из стран, вступивших на путь развития. И что, значит ли это, что развиваться не нужно? Значит ли это, что мы прописаны в прошлом и надо там оставаться раз и навсегда? В какой мере эта формула пересекается с теми довольно сложными и путанными в философском отношении концепциями, которые идут к Николаю Данилевскому? Или к Шпенглеру с его культурными монадами, к «Закату Европы»?
Не могу отказать себе в удовольствии и вспомню, самую, может быть, короткую рецензию в европейской традиции: это рецензия молодого Германа Гессе на выход первого тома «Заката Европы». Она занимает примерно полстранички. Звучит она примерно так: вышла в свет книга, которая произведет переворот в умах европейцев. Все будут говорить о достоинствах этой книги, мы скажем об одном ее недостатке. Главный недостаток этой книги заключается не в том, что там перепутаны все факты. В конце концов, любой историк, пытающийся писать обо всем сразу, путает всё на свете. Ее главный недостаток не в том, что автор, в конце концов, превращается в шовиниста. Любой патриот рано или поздно становится шовинистом. Ее главный недостаток заключается не в том, не в том, не в том, а в том, что ее автор слишком серьезно к себе относится.
И вот это слишком серьезное отношение, в том числе и к формуле «Культура имеет значение», может становиться вещью, с моей точки зрения, и опасной. Потому что как только мы скажем, что есть культуры, склонные к прогрессу, а есть культуры, не склонные к прогрессу, и точка, мы распишемся в том, что в России никогда не будет перемен. А если никогда ничего не будет, то чего тогда, собственно говоря, браться? Если это не так, если мы можем меняться, то на какие культурные институты можно опереться, почему ничего не получается на протяжении довольно долгих лет и даже столетий, почему проваливаются раз за разом попытки что бы то ни было с этим сознанием сделать?
Известна гипотеза Юрия Левады, согласно которой советский человек это явление, оторвавшееся от основы, от советской цивилизации. Будет он как минимум век (прогнозировал Юрий Александрович) существовать. Но тогда что нам в эти сто лет делать, чем заняться? И так далее. Целый ряд вопросов, целый комплекс вопросов, на которые нужно искать ответ, потому что это ответы не отвлеченные. Это ответы, имеющие отношение к нашей жизни. Это вопрос, который встает перед нами: возможна ли в России культурная политика и кто субъекты этой культурной политики? Кто ее вырабатывает, на каких основаниях?
Читать полностью: http://www.liberal.ru/articles/6747