Россия слишком интенсивно и безжалостно эксплуатировалась. Износ огромен. Срок эксплуатации истек.

АЛЕКСЕЙ РОЩИН: УБИТЫЙ САМОЛЕТ

НОЯБРЬ 1, 2015
авиакатастрофа

По авиакатастрофе: если не всплывут какие-нибудь совсем уж сенсационные данные, переворачивающие все ныне известное с ног на голову, можно уже вполне определенно сказать, что произошло. Для этого просто надо трезво отдавать себе отчет, где мы живем и что нас вокруг окружает – то есть обладать специфическим российским миропониманием.

И тогда сразу понятно по куче косвенных свидетельств, что злосчастный самолет «КогалымАвиа» принадлежал к категории так называемых «убитых». Вот, кстати, интересно – а в других языках есть аналоги этого русского емкого термина – «убитый»? Мы-то им пользуемся постоянно – «убитая квартира», «убитый драндулет». Даже «убитый компьютер» бывает! Всем носителям языка сразу понятно, что имеется в виду. Вовсе не то, что в квартиру или самолет кто-то стрелял. И даже не то, что предмет относится к категории «очень старых».

Как вообще неодушевленный предмет может быть «убитым»? Иностранец может впасть в ступор от такой игры смыслов! А очень просто: это означает что-то вроде того, что некий девайс подвергался… мм-мм… хищнической эксплуатации. Эксплуатации «на износ», то есть очень по-русски – «как в последний раз». Как в последний раз – но постоянно. В этом фишка! Берется девайс, эксплуатируется «как в последний раз», невзирая ни на какие регламентные и прочие ограничения – а потом отнюдь не выбрасывается на свалку, а через некоторое время снова эксплуатируется «как в последний раз». И т.д. Процесс, как считается в России, может иметь бесконечное множество итераций.

На этом месте какой-нибудь иностранец опять может впасть в ступор. Ибо в самом деле непросто понять – зачем ТАК эксплуатировать девайс? С какой целью? Чего хотят таким образом добиться эксплуатанты – победить саму категории «времени»? Доказать кому-то (кому?!), что в России и «убитый» девайс, что твой зомби, способен жить вечно?

Неизвестно. То есть конечная цель неясна, однако процесс любому нашему человеку вполне внятен; всякий о таком слыхал, видал – а то и сам принимал посильное участие; ничего не поделаешь, как говорится – не мы такие, жизнь такая.

Вспоминаются рассказы моих знакомых железнодорожников, в ранге начальников депо и выше. Как они, бывало, совсем уж изношенные локомотивы (а таких очень, ОЧЕНЬ много на железной дороге) ставили, как это у них называется, «к стенке» — то есть на самые дальние заброшенные пути, чтобы как-нибудь потом, при оказии, сдать на металлолом. И тут на ЖД случался очередной аврал, подвижного состава нет – и идет команда «хоть из-под земли!!» И делать нечего – бригады ремонтников посылают туда, к так и не дождавшимся покоя проржавевшим монстрам, их кое-как подлатывают – и вперед, опять таскать вагоны.

В российском экономике, если ты девайс, добиться списания в утиль ой как непросто – поверьте слову промсоциолога. Надо или взорваться, или упасть с высоты 9 км – иначе дело не выгорит.

По результатам расследования катастрофы лайнера тоже, в принципе, все можно сказать уже сейчас: естественно, виновными будут объявлены пилоты. Собственно, как иначе? Если во ВСЕХ авиакатастрофах за последние лет 20 оказывались неизменно виноваты экипажи и только экипажи — с чего бы вдруг именно сейчас все будет иначе?

Конечно, в первые часы после катастрофы всплыли какие-то нежелательные утечки – типа того, что командир корабля жаловался всю неделю на какие-то неполадки с двигателем, да и про репутацию Когалымавиа тоже было много шокирующих воспоминаний ее пассажиров (к счастью, благополучно приземлившихся). Но это тоже бывало после всех крупных катастроф – а потом пиар-машина отрабатывала назад. Вот и сейчас – уже пошли косяком сообщения, что «никаких претензий к техническому состоянию самолета ни у кого не было» и что он «недавно получил сертификат летной годности в Ирландии» (к которой он приписан). Ну а если и самолет был, как обычно, исправен, и теракта не было – тогда экипаж, конечно. На него все и повесят.

И в этой дьявольской ситуации – хотя мы-то понимаем, что убитый самолет не может летать вечно – есть и некая дьявольская справедливость: да, и пилоты виноваты! Блин, если командир знал, что с двигателем что-то не в порядке – то ПОЧЕМУ он полетел?? Жаловался-жаловался, а когда его, как водится, послали с его жалобами – покорно сел и пошел на взлет. С двумя сотнями смертников у себя за спиной. Черт!..

И я уже не раз писал про эту психологию смертников. Например, когда несколько лет назад беседовал с работниками энергостанций – ТЭЦ. Износ там всего страшный, даже по официальным данным – более 80% (по неофициальным там многие ключевые агрегаты заканчивают второй, а то и третий срок эксплуатации – без капремонта). Спрашиваю у рабочих, у мастеров, у начальников смен (разные группы, разные города):

— Так что, я правильно понимаю, что тут у вас все может взорваться в любой момент?
— Дак а мы-то о чем толкуем?! Конечно, может! Говорим же, пятидесятых (сороковых, ранних 60х) вещь, ремонта нет, все сроки вышли!
— Но если это все сооружение рванет – вы ведь можете погибнуть, правильно?
— Конечно, можем! Запросто. Одним горячим паром под давлением обварит – «мама» не успеешь сказать!

Пауза.

— Хорошо, спрошу по-другому. Допустим, случится такая вот авария, но вам удастся как-то выжить. Может такое быть?
— Вполне. Бывает. Есть надежда!
— А кто будет в таком случае виноват? Кого привлекут?
(без всякой паузы)
— Как кто?! Мы, конечно!
— Да вы же сами рассказали, в каких ужасных условиях работаете, что у вас ремонтом никто не занимается, что на ваши докладные никто из начальства толком не отвечает, что они все знают и ничего не делают…
— Чудак-человек. Да при чем тут? Мы ж когда на смену заступали, в журнале расписывались? Расписывались. А в журнале написано – «смену принял, все приборы в норме, работают нормально». И все. Следователю только это и надо.

— Блин!! – не выдерживал я поначалу. – Ну так вы ж тогда не расписывайтесь в этих журналах!!
— Это как так? Что ж – на смену не заступать?!
— Не заступайте!
— Да как же?! За нами же ЛЮДИ! Да и потом – что толку? Я не подпишу – другой подпишет. А меня уволят. А у меня – дети, ипотека. Да и куда я пойду у нас в городе??..

Думаю, если бы кто-то сумел бы проинтервьюировать командира рухнувшего самолета – вопросы и ответы были бы примерно такими же. Это карма.

Первую свою заметку о таких рабочих я назвал «Герои труда». Имея в виду, что люди действительно герои – они ведь реально рискуют своей жизнью. Каждый день. Из года в год. Правда, заодно они рискуют и благополучием сотен тысяч (!) жителей своих городов, которые, взорвись вдруг ТЭЦ, могут среди зимы остаться без света, горячей воды, отопления и канализации. Но это в явном виде нигде не было сказано.

К моему удивлению, практически никто из читателей (а комментов было очень много) не заметил сарказма. Наоборот: читатели искренне благодарили меня за то, что я, дескать, в кои-то веки, в отличие от прочих «либерастов», заметил и по-доброму воспел незаметный подвиг настоящих тружеников России.

Что ж, можно считать, что и этот текст – дань мужеству погибшего экипажа.